Августина Филиппова: «Мечтаю попасть на большой подиум и открыть дорогу будущим поколениям»

Августина Филиппова не нуждается в представлении. Она известна далеко за пределами республики и страны. Художник-модельер, заслуженный работник культуры Якутии, член Союза художников России рассказала News.Ykt.Ru о своей жизни, видении мира, первых нарядах, творчестве и мечтах.

Нашу встречу Августина Николаевна назначила в своей мастерской в селе Бердигестях Горного улуса. Мастерская расположена в интересном деревянном здании, в прошлом — Доме Олонхо, подчеркнула она. Здесь она часто встречает гостей, отсюда с багажом знаний и вдохновения уезжают студенты — будущие мастера и мастерицы.

Когда мы приехали, Августина Николаевна работала над методическим материалом «Дети Олонхо» для детских садов и школ. «Я рисую эти образы для того, чтобы дети, которые играют на сцене, лучше поняли и раскрыли своих героев», — сказала она.

Вы так красиво изобразили этих детей. Опишите себя. Какой вы были в детстве?

— Всегда босая (смеется). Мы очень берегли обувь, поэтому вплоть до поздней осени ходили босиком. Чтобы согреть ноги, мы бегали за коровами и вставали в навоз, а также на тлеющий дымокур. Я четко помню босоногое детство. Дети того поколения так и выросли, всегда были в движении: баловались, озорничали, то потели, то мерзли. И все в тесной связи с природой. Я выросла в большой семье и являюсь старшей из девяти детей. Мы были очень слабыми, часто болели, но природа нас лечила и закаляла. Тогда люди были очень трудолюбивыми, много работали. Так и наши родители трудились с утра до ночи, чтобы нас вырастить. Поэтому главными помощниками по дому были старшие дети. Моя мама была главным бухгалтером райфинотдела, отец — плотником и прорабом. Он часто уходил на охоту, чтобы прокормить большую семью. Мои родители очень гордились нами и были счастливы, что есть такая поддержка.

Какой я была? Вижу, как в одной руке держу ребенка, во второй — карандаш. Пытаюсь рисовать, потом бегу готовить ужин, между делом протираю полы. Кстати, полы я мыла с трех лет. Как же нам мешали наши длинные волосы, особенно когда протирали пол под кроватью. Они всегда цеплялись за пружину, и мы чуть не оставались без волос.

Что вы рисовали?

— Очень любила читать сказки и рисовала иллюстрации. Образы природы я вижу как тень, духов — иччи. Изображаю природу в образе духов и трансформирую их в человеческое обличье. Если тень или дух видится мне в темных цветах, то это будет пожилой человек, в светлых — молодой. Например, сосна — это красивая молодая женщина, а вода — пожилая. Когда прихожу на алаас, то вижу, как хозяйничает женщина в широком платье из полевых цветов. Иногда она ходит среди скота. Ветер — совсем прозрачный и легкий. Всегда ощущаю, как он целует меня за щеки и освежает.

Я — дитя природы. Она сделала из меня того, кто я есть сейчас. В моих жилах течет живая вода нашей речки Маатта. В моем представлении она является красивой бабушкой. Она всегда усмиряла своим журчанием мой молодой пыл. Я была любопытным ребенком. Мое детство, юность промелькнули на сказочном берегу моей мудрой и ласковой Маатты-Эбээ. Она всегда была для меня мудрым советником. Будь то негатив или радость, всегда прибегала к ней и разговаривала как с человеком. Там я и пела, и танцевала, плакала и радовалась. Можно сказать, что и убегала от домашних забот. Летом по вечерам там так красиво. Зимой я всегда просилась на речку, чтобы принести на санках льда. Мне было все равно, холодно на улице или нет. Было так хорошо и спокойно.

Получается, вы родились здесь, в Горном улусе?

— Да, родилась в глухой таежной местности Харыялах, которая раньше входила в Намский улус. Здесь, в Горном улусе, родились такие выдающиеся люди, как Афанасий Осипов, братья Софрон и Семен Даниловы, Савва Тарасов. Их произведения лиричны, в них воспевается глубокая любовь к родине.

Я, в свою очередь, стараюсь показать людям красоту природы через свои образы. Делюсь своим видением. Человек не должен скрывать свой внутренний мир. Важно внести вклад в развитие своего народа. Уверена, у каждого человека есть своя миссия. Кто-то является хранительницей очага, мамой и женой, кто-то — человек искусства.

Как в вашей жизни появилось шитье?

— Шитье вошло в мою жизнь еще до школы. У мамы была швейная машинка, и я всегда ей помогала, крутила ручку машинки. Она всегда просила это делать аккуратно, сравнивала процесс с тем, как течет речка Маатта. Мама всегда меня поддерживала и не берегла ткань. Помню, я даже искромсала ее бархатное платье. Мы занимались шитьем, чтобы просто было что надеть. Тогда и одежды не было. В старших классах я уже наряжалась и каждую субботу убегала на школьные вечера. До сих пор говорят, что я была самой нарядной в школе (смеется).

Как выглядел ваш первый наряд, который вы придумали и сшили сами?

— Когда мне было 7 лет, в нулевом классе брат сшил мне костюм Арлекина. Я заняла первое место и получила кучу призов. На следующий год он ушел в армию, и шить мне костюм было некому. А в школе сказали, что подарки дадут только тем, кто придет в карнавальном костюме. Я так сильно хотела получить новогодние конфеты, угостить братьев и сестер, что решила сама смастерить костюм Снегурочки. Помню, как в спешке убежала домой во время длинной перемены и в 50-градусный мороз искала в амбаре ткань для маскарада. Чуть не отморозила себе руки, но все-таки нашла старую пожелтевшую мамину кофту. Зашла в дом и начала вручную шить платье. Потом мне понадобилась вата. Снова вышла в амбар и нашла старый матрас, из которого вытащила грязную вату. Затем украла в школе сломанную елочную игрушку и притащила домой. Как же я долго думала и сомневалась, нужна ли эта игрушка им или нет (смеется). Я разбила ее на мелкие кусочки, сделала клей из муки и воды и приклеила на ткань, чтобы блестело, и поставила сушиться на печку. Потом приступила к короне. Вырезала ее из книжной обложки маленькими ручонками с помощью огромных ножниц. Какой же твердой была эта обложка! Будто деревянная. Затем продырявила гвоздем картон, чтобы пропустить иглу. Вот это была тяжелая и ювелирная работа для маленькой мастерицы. Помогла настырность.

Вечером начался утренник. Вечерник, если быть точнее (смеется). Конечно же, мой костюм не успел полностью высохнуть. Когда я пришла в школу, то была в шоке. Все дети были такими красивыми, в ярких красочных костюмах бабочек и снежинок, в накрахмаленных юбках с блестками. Кстати, тогда блестки делали из фольги из-под пенициллиновых бутылок. Они были в дефиците, надо же было накопить! Увидев красивых детей, я очень расстроилась. Подумала, что выгляжу хуже всех. Поэтому одевалась за самой последней партой, чтобы никто не увидел. Учительница, обнаружив меня, вытащила меня за шкирку и толкнула в сторону со словами: «Смотри-ка, что Кононова вытворяет! Вырядилась в черт-те что!» «Баба-яга! Баба-яга!» — кричали мальчишки. Я стала для них пищей для насмешек. Потом начался хоровод. Боже, как же долго он длился! На елке висел огромный зеркальный шар, и каждый раз подходя к нему, я видела, как рассыпается мой костюм. Упала корона, отклеилась вата, платье порвалось, блестки рассыпались. Я превращалась в реальную Бабу-Ягу. Каждый раз я так сильно хотела пнуть этот шар.

И вот началось заветное вручение подарков. Как назло, меня вызвали самой последней. Когда я услышала свое имя, то выбежала и вырвала из рук Деда Мороза свой подарок, затем сразу убежала домой. Даже не переоделась, просто накинула пальто и надела валенки. Как же я была рада угостить своих родных конфетами и яблоками! Это было такое счастье! Помню, там еще маленькая машинка была. Таким был мой первый наряд.

Второй наряд я смастерила в 3 классе. Тогда у меня была подруга Прохорова Дуня, дочь известной мастерицы и швеи. Она шила очень красивые фартуки и воротники с вышивкой. Мне — маленькой моднице — захотелось принарядиться и сделать фартук с кружевной отделкой. Попросила маму купить мне белую ткань и взялась за дело. Смастерила так смастерила: просто вырезала кружева, как бумажную снежинку. Тогда мне казалось, что получилось невероятно красиво. Иду по улице. Осень. Первые дни сентября. Все оборачиваются, смотрят, а мне кажется, что я такая красавица. В школе учительница сразу спросила, кто сшил, а я гордо ответила, что сама. «Молодец, как же ты хорошо сшила», — похвалила она, а я такая довольная. Началась перемена, и мы все побежали сломя голову играть в кошки-мышки. И вдруг я заметила, что мои «снежинки» начали распускаться по краям. Подумала, что опять становлюсь Бабой-Ягой, и выкинула прочь свой фартук. Откуда я могла знать, что края надо было обрабатывать? В общем, я будто проглотила сладкую конфету, то есть получила то, что хотела, и избавилась от фартука.

К пятому классу я научилась хорошо шить. Делала такие красивые платья для своих сестер Лии и Томы. Мы всегда занимали первое место на новогодних праздниках и получали призы. Родители других детей были восхищены, и я получила свой первый заказ и заработала 5 рублей. В те годы это были огромные деньги. Было столько радости и счастья. Хотела отдать деньги маме, но она посоветовала купить ткань. Так и поступила и сшила себе свое первое ситцевое платье. Оно было очень красивое.

В общем, я начала заниматься шитьем, чтобы одеть родных. До сих пор считаю, что шитье не мое призвание. Для меня образы, которые я создаю, это живые картины. Это то, что я вижу. Это мои мысли, воплощенные в жизнь.

Мне кажется, вы часто летаете в облаках.

— Да, до сих пор летаю в облаках. Особенно в поездках. Помнятся слова учительницы: «Кононова, спустись на землю! Куда улетела?» Смотрю, а я сижу и гляжу в облака. Конечно, сейчас в обычные дни такого себе не позволяю. Много дел и забот.

Как вы окончили школу? Вы же потом поступили в художественное училище. Родители не были против такого выбора?

— Школу я окончила еле-еле с одними тройками. Мне очень сильно помогло рисование, особенно по математике. Вообще ее не понимала. Думала: зачем она мне нужна? Я часто просила подруг сделать за меня математику, а взамен рисовала им картинки. По бартеру, можно сказать (смеется). Кстати, даже была большая очередь. Я еле успевала. Ведь дома не было условий для рисования и выполнения домашних заданий, да и времени не хватало. То один ребенок прибежит и начнет мешаться, то другой.

Мои родители не хотели, чтобы я куда-то поступала. Они хотели оставить меня дома в качестве помощницы. Поэтому мне пришлось сбежать. Оставила письмо и уехала. Я не смогла сообщить об этом маме лично, боялась ее расстроить. Конечно же, за мной потом приехали и вернули обратно, когда я была на первом курсе. Дома я смогла пробыть всего лишь два месяца и снова сбежала. Тяга и любовь к прекрасному заставляли меня слушать только свое внутреннее чувство. Я хотела быть ближе к звездам. Звезды — это сокровенная мечта каждого человека.

В 1969 году я окончила культпросветучилище по специальности «режиссер народного театра». В 1981-м — Художественное училище имени Петра Романова. Училась на одни пятерки и окончила с красным дипломом. В 2011 году окончила Пединститут СВФУ. Добавлю: в 1976 году я училась в подготовительной школе Московского художественного училища имени В.И. Сурикова. В последующем должна была поступить в институт. Меня приняли с пятью листами иллюстраций к сказкам, которые были выполнены шариковой ручкой. Они посмотрели на них и сказали, что мне надо научиться писать красками. Окончить школу я не смогла. К сожалению, мой ребенок сломал ногу и пришлось со слезами ехать домой. Видимо, мне не было предназначено судьбой получить академическое образование. Мои божества — Айыы решили не менять мое мышление и портить экологию мозга (смеется). Да-да, именно экологию мозга. Кажется, они хотели, чтобы мой мозг оставался чистым и я раскрывала свой природный талант. Я поступала с направлением четыре раза и каждый раз что-то мешало окончить учебу: то попаду в аварию, то семья будет против. Меня успокоило одно — слова моего преподавателя Адольфа Гухмана: «Не горюй, у тебя талант, есть завершенные работы. Только надо иметь большое трудолюбивое сердце и сильную волю. Из тебя выйдет талантливый художник». Своим напутствием он окрылил и вдохновил меня.

А как вы полюбили якутскую национальную одежду?

— Я изучаю нашу традиционную одежду с 5 класса, читала Вацлава Серошевского. Именно тогда появились мои образы духов — иччи. Пришло понятие, что якутский национальный костюм — это не только жилет-кэhиэччик и платье халадай. Он очень богат и красив. Однажды моя сестра напомнила мне мои слова. Оказывается, я сказала, что сделаю прекрасный наряд для ысыаха, прямо как полевые цветы. «Наша одежда засияет и будет выглядеть красиво», — подчеркнула я. Мне кажется, что это мое предназначение.

Сегодня современная национальная одежда выглядит не так, как раньше. Так и должно быть. Жизнь меняется, и одежда должна идти в ногу со временем. Просто нужно знать историю одежды: ее многогранность, как она менялась в разные эпохи. Традиционная одежда, которая выставлена в музеях, — это история, которую должен знать народ.

Вас, наверно, об этом многие спрашивали. Как вы относитесь к якутской одежде и аксессуарам, которые сделаны в Китае?

— Мне не нравятся готовые китайские наряды. Потому что китайские производители все равно пришивают что-то свое: орнамент или элементы своей национальной одежды. Ничего не имею против использования материалов и украшений. Китай одевает весь мир. Их материалы мы используем с давних времен. Что касается украшений, то мне кажется, что они здорово нас выручили. Не каждый может себе позволить настоящие серебряные украшения. Особенно семьи с детьми. Наши дети часто выступают на сцене, в республике есть очень много ансамблей. Между прочим, китайские украшения неплохо сделаны. Я заметила, что они имеют одинаковые орнаменты. Во всем этом важно не терять свой колорит.

Очень радует, что в последние годы появилось много талантливых мастеров. Нравятся украшения из бисера и сумки. Все так индивидуально выполнено. Люди раскрыли свой талант. Не нравится, что появилось очень много орнаментов. Их неправильно используют, пришивают куда попало. Еще и бывает, что вверх ногами. Я считаю, что у орнамента должно быть свое место.

Сейчас много говорят об экологии, сохранении природы. В частности, об отказе от натурального меха. Вы сталкивались с такой критикой?

— Тьфу-тьфу-тьфу! Пока не сталкивалась. В своих изделиях я стараюсь использовать искусственный мех. Сейчас они очень красивые и добротные. Натуральный мех использую только для головных уборов. Как бы то ни было, но искусственный мех не может красиво обрамлять лицо человека. Натуральный смотрится лучше, правильно ложится. Тем не менее надо понимать, что это наша культура. Если одежда добротная и качественная, то мех должен быть натуральным.

Расскажите, пожалуйста, о самой яркой реакции людей на ваши наряды.

— Меня очень доброжелательно и с уважением встречают у нас в России. Всегда удивляются и благодарят за то, что открыла им республику и ее культуру. Они считают, что мы народ с глубокой философией. Говорят, что мои модели как будто спустились из космоса, а я среди них будто шаманка. Каждый хочет позвать меня в гости, даже предлагают ночлег, чтобы подольше пообщаться.

За границей многие читали мою книгу. Люди очень радуются встрече. В Европе всегда задают вопрос, почему я не иду на большой подиум. Дело в том, что все упирается в финансы. Цена за вступление высокая и выходит в пределах трех миллионов рублей. Чтобы поддержать и продвинуть мои коллекции, в Санкт-Петербурге предложили открыть фонд. Надеюсь, что получится и меня поддержат и в России, и в Якутии, и я попаду на большой подиум. Так я открою дорогу для будущего поколения модельеров из Якутии. Это моя цель. Зайцев, мой дорогой, до сих пор очень радуется, когда приезжают наши дети. А они, в свою очередь, возвращаются вдохновленными и полными сил. Так и должно быть.

Я очень хочу видеть своих учениц и учеников на большом подиуме. Очень много талантливых детей учатся в колледже дизайна. Они часто приезжают ко мне на практику. Для меня работа — это дитя, которое я люблю и лелею. Надо любить свою работу, иметь цели и задачи.

Как вы относитесь к тому, что вас всегда называют великой и легендарной?

— Не люблю. Великая? Легендарная? Как так можно говорить? По мне, так это лукавство. Нельзя так возносить людей. Когда так говорят, я пропускаю мимо ушей. Мне кажется, что это не про меня. Думаю: ладно, спасибо. Но я не впускаю в себя. Просто появляется чувство, что я, оказывается, нужна и у меня есть долг. Я люблю простые, искренние, настоящие отношения. Люблю, когда со мной разговаривают как со своим давним знакомым или другом. Обхожу стороной негативных людей. Раньше меня очень сильно расстраивали их слова. Сейчас я стала прислушиваться, даже благодарю и начинаю работать над ошибками. Как говорится, без ветра трава не колышется.

Какого рода были слова, которые вас расстраивали?

— Например, люди на меня обижались, если я отказывалась шить им одежду. Всякое ведь бывает. Иногда и времени не хватает, а люди этого не понимают. Обижались мастера, когда я отказывалась с ними работать. Я принимаю подобные решения не из-за каких-то капризов и личной неприязни, а тогда, когда чувствую и ощущаю между нами дисгармонию и несовместимость. Мои образы — это дитя. Если у нас не получится достигнуть сработанности, то и дитя не появится на свет. Некоторым людям непонятны мои образы. «Тут неправильно, там неправильно!» «Кто такое будет носить?» «Опять как мишура!» Конечно, в таких случаях я делаю вывод, что у человека поверхностное мышление. На такое способен только тот, кто не понимает искусство.

Вы следите за реакцией людей на своих показах?

— Нет, не слежу. Конечно, волнуюсь. Когда аплодируют, обязательно благодарю. Если бы люди зевали на моих показах, то я бы не продолжала. Сказала бы: «Айыкка, хватит» — и пропала. Занялась бы чем-нибудь другим, возможно, живописью. Всегда хотела рисовать что-то мистическое, хорошо получались портреты, но якутская одежда и образы духов не давали мне покоя. У меня была и есть цель — одеть свой народ. Я радуюсь тому, как красиво одеты дети и взрослые на ысыахе, как достойно выступают наши красавицы на конкурсах красоты. Мы — дети природы, поэтому это смотрится очень гармонично. 

Мне сейчас надо заняться творчеством еще усерднее. Идеи неисчерпаемы, мои образы будто миражи, так и требуют выйти наружу. У меня в голове свой мунньах (смеется). Они там еще спорят, кому выйти первым, кому — последним. Хочу сшить новые модели. В первую очередь надо выпустить в свет северное сияние, также необходимо закончить коллекцию, посвященную Александру Сергеевичу Пушкину. Кроме этого, хочу воплотить в жизнь тотемы наших улусов, образы необъятной Якутии. Будет здоровье — будет и работа.

Ходят много разговоров о вашем здоровье. Говорят, что вы победили рак.

— Вообще не хочу признавать, что у меня рак. Я не думаю о болезни и отвлекаюсь как могу: работаю, читаю, рисую, стараюсь быть среди людей. Иначе можешь уйти раньше времени. Не хочу проявлять слабость. Если у человека сильный дух, то болезнь может отступить. Она зависит от настроения. Я считаю, что со мной все хорошо. Настраиваюсь, что дальше не станет хуже. Сейчас я соблюдаю диету, постоянно нахожусь в полуголодном состоянии. Очень устаю от процесса лечения, но стараюсь не думать об этом.

Я верю и надеюсь, что все будет хорошо и я проживу долгую жизнь. Без веры в такой ситуации никак. Иначе не будет интереса к жизни. Надо себя вытаскивать и поддерживать. Даже в самые трудные моменты я говорю: «Сегодня слаба, зато завтра будет лучше». Именно поэтому я пережила тяжелую стадию.

Расскажите, пожалуйста, про свою семью.

— Я никогда не рассказываю про свою семью. А так все хорошо. У меня 4 внука и 6 правнуков. Очень их берегу.

О чем вы мечтаете, помимо большого подиума?

— Главное, чтобы не было войн и стихий. Это самое страшное в жизни. Мои модели — это не только восхищение природой, но и призыв к охране окружающей среды. Через свой труд я хочу донести, чтобы люди заботились и берегли хрупкую экологию. 

В своих интервью вы не раз говорили о создании Дома моды, одежды. Каким вы его видите?

— Я вижу Дом духовности. Он может стать местом единения народов Якутии. Возможно, не только дом, а целую усадьбу. В этом месте должно быть собрано все: одежда, пища, традиционная культура, музей прикладного искусства и так далее. О том, как возрождалась республика, можно будет узнать именно там. У нас уже есть готовые предложения. Мы писали ходатайство, но дело дальше не пошло. Мне кажется, если бы молодые лидеры с нами встретились и не спеша поговорили по душам, мы бы многим поделились. Мы — это Борис Неустроев — Мандар Уус, Иннокентий Тарбахов и я. Я считаю нас алгысчытами — благословителями и хранителями нашей культуры. Мы не те люди, которые стараются засветиться ради своего блага. Мы стараемся ради народа и, пока живы, могли бы поделиться опытом. Лидеры выбраны народом, чтобы понимать чаяния и нужды людей.

Перед предстоящим Новым годом хочу высказать еще одно мнение. Вообще, главный герой, который держит нашу культуру, это старец Сээркээн Сэhэн. Искусный говорун, олонхосут и рассказчик. Он мог бы быть настоящим новогодним героем. Чысхаан — это явление природы, очеловеченный бык якутской зимы. Сээркээн Сэhэн мог бы быть задействован не только зимой, но и круглый год. У него должно быть свое царство, где он мог бы встречать гостей своими рассказами и сказками. Надо проводить тематические конкурсы, вечера рассказов. Это было бы интересно для детей и взрослых. Помогло бы сохранить родной язык.

Мы без языка пропадем. Язык — это сила. Только так тебя будут считать за человека. Где бы ты ни был. Надо хорошо изучать свою культуру и передавать знания своим детям. Не надо ограничиваться детским садом и школой. Культура, любовь к родине в первую очередь формируются в семье. Поэтому родители играют очень важную роль.

Фото Вадима Скрябина и из открытых источников

Автор: Марианна Кутукова

Источник: news.ykt.ru