Переехать в деревню и наладить международный бизнес на сувенирах. История семьи Соловьевых из Тит-Ары
Семья Соловьевых — Олег, Варвара и 10-летний Игорь — переехала из Якутска в село Тит-Ары Хангаласского улуса почти два года назад. Они изготавливают традиционные сувениры и аксессуары, в том числе снежные очки «чарапчы», а затем реализуют их по всей России, в Америке, Канаде, Европе, Японии и других странах. О том, кто и зачем их покупает, в чем плюсы и минусы жизни в деревне, читайте в материале News.Ykt.Ru.
Варвара Соловьева: Мы переехали из Якутска в Тит-Ары в октябре 2018 года. Я как раз окончила Арктический институт и искала работу. По идее, вакансий в городе было достаточно. Муж более 10 лет работал преподавателем. Единственное, что наш сын все время просился переехать в деревню, причем он начал об этом говорить еще с детского сада. Здесь он пару лет ходил в садик, наверно, поэтому хотел вернуться обратно. Мы думали, что в Якутске он пройдет адаптацию в садике и все будет нормально, но он все равно просился в деревню. Даже уговаривал, что будет здесь жить один с бабушкой и дедушкой. Потом мы подумали, может, когда в школу пойдет, передумает: появятся друзья и интересы. Мы поступили в очень хорошую школу — Айыы кыhата. Попался отличный классный руководитель. Школа стояла близко, буквально через дорогу, там же рядом был Дворец детства, где он посещал кружки. Все было идеально. Игорю все понравилось, но он все равно продолжал уговаривать нас переехать. Все время спрашивал: когда же, когда?
Когда я окончила учебу, сын обратился ко мне со следующими словами: «Вот ты и окончила университет. Нас здесь ничего не держит. Папа и я готовы переехать, только ты не хочешь. Из-за тебя мы дышим грязным воздухом и я всегда болею. Не могу свободно выйти с друзьями на улицу. Мне не хватает прогулок на детских площадках и в парке». После его слов я начала задумываться: почему бы и нет, раз сын так хочет? Тем более он действительно часто болел: то ОРВИ, то ОРЗ. При этом он очень подвижный мальчик, хотел больше двигаться, прыгать, бегать. Вдобавок на тот момент так получилось, что не стало нашего дедушки. Бабушка переехала в Покровск, и этот дом остался без хозяев. В народе есть такое поверье: когда умирает хозяин, дом не должен пустовать один год. В общем, эта ситуация тоже сыграла свою роль. Все как-то сложилось, и мы переехали.
Обычно в деревне не так много вакансий, особенно творческих. А здесь так интересно получилось, что я вышла на работу на следующий же день после переезда. Я устроилась руководителем клубных формирований в Доме культуры «Эркээйи». Работа мне очень нравится. Сперва, конечно, волновалась из-за того, что я не из нужной сферы: не пою, не танцую. Потом поняла, что работа мне подходит. Да и общение с людьми мне, оказывается, нравится. Работаю почти по профессии. По идее, я — ювелир, также окончила колледж по специальности «художник-мастер декоративно-прикладного искусства». Здесь я провожу различные кружки и мастер-классы для детей и взрослых.
Муж работает дома. В свободное время мы всей семьей занимаемся творчеством, в основном создаем снежные очки «чарапчы». Сын Игорь интересуется нашим делом с 4 лет, но только сейчас мы начали его приобщать, поскольку инструменты, которые мы используем, опасны для детей. Сейчас он вырос и потихоньку нам помогает. Скоро должен принять участие в научно-практической конференции и рассказать про снежные очки.
Игорь Соловьев, сын: «Чарапчы» носили наши предки: охотники, оленеводы. Они защищают глаза от солнца, сильного ветра и холода. Еще с помощью них можно тренировать зрение. Мне очень интересно помогать родителям. Обычно отец вырезает пластины, они бывают из латуни, меди и мельхиора. А я придаю этим пластинам выпуклую форму с помощью специальной деревянной опоки. Мама в это время шьет кожаную оправу. Потом мы продаем их через интернет. У нас еще есть своя коллекция одежды с такими очками. Мы, я и мои одноклассники, выступаем на показах, конкурсах и других мероприятиях.
Олег Соловьев, отец: Снежные очки — это побочное явление творческого процесса. Я 16 лет проработал преподавателем в колледже дизайна и технологии, колледже культуры и Арктическом институте. Обучал, работал и занимался творчеством вместе со студентами. Они — мои учителя. На первых курсах ребята обычно делают брелоки и подобные мелкие изделия, далее композиции идут по определенным тематикам. Например, изучаем фольклор народов северо-востока России. То есть идет более разносторонняя работа, используются комбинированные материалы. Во время обучения мы не раз изучали и изготавливали снежные очки. По профессии я мастер-художник декоративно-прикладного искусства. Работаю как косторез, ювелир и мастер по дереву. Также, будучи культурологом и краеведом, я интересуюсь многими вещами, в том числе и историей снежных очков. Впервые такие традиционные очки появились у северных народов: якутов, нганасанов, эскимосов, инуитов из Северной Америки и других. Для изготовления таких очков используют различные материалы, формы тоже бывают разные. Все зависит от региона, где они были созданы. Например, в Якутии северный тип имеет один горизонтальный вырез и кожаную оправу, а окуляры делают из металла или рогов. В центральных районах они имеют два выреза и бывают цельнометаллическими, в основном из серебра. Мы тоже такие делаем. Конечно, если вырез один, то обзор ограничен. Просто так, к примеру, по лестнице ты не поднимешься. В Америке тоже есть свой тип снежных очков: они целиком из дерева и рогов. Также бывают полноценные маски с вырезом на глазах, изнутри меховые. В прошлом году такую маску у нас заказала эвенкийская певица Синильга.
Также цельнометаллические очки я подарил сыну президента Турции Билалу Эрдогану. Мы встретились в Якутске совершенно случайно. Я приехал в город на один день, чтобы отнести свои изделия в сувенирный магазин. Утром брат Вари говорит: в новостях сообщили, что приехал сын Эрдогана. Я не обратил на это внимания и пошел по делам. Иду по улице и вижу, что остановился черный джип с флагом Турции, оттуда вышел молодой человек. Это был Билал Эрдоган. Я обратился к нему и подарил на память очки. Он был рад и удивлен, оказался простым и приветливым человеком.
Что касается процесса работы, то я много времени трачу на то, чтобы придумать рисунок, гравировку. Они у нас не повторяются. Если даже будут похожи, то кожа, например, может быть другой. Оказывается, человек устает делать одно и то же. Поэтому стараюсь, чтобы очки были уникальными и каждый раз выглядели по-другому. Бывает так, что сидишь, думаешь, в голову ничего не лезет, выходишь прогуляться, возвращаешься и приступаешь заново. Иногда я прошу Варю прострочить что-то интересное. Хотя в голове так или иначе крутятся мысли: какая разница, все равно ведь купят. Но мне все равно надо что-то добавить, сделать лучше. Наши очки, конечно, декоративные. Люди покупают их как сувенир, подарок, артисты — как сценический аксессуар, ученые — как музейный экспонат. Заказывают разные люди, но в основном из сферы культуры и краеведы. Несмотря на то, что мир большой, интересы все-таки пересекаются. Интересно, что здесь в Якутии снежные очки покупают и заказывают только женщины, а в других городах и странах наоборот — мужчины. Пока мы вас ждали, мне написали из Ванкувера, скоро должны отправить четыре маски в Калифорнию. Продаем через интернет: Facebook и Instagram. На нашу страницу подписываются со всего мира. Информация распространяется через репосты. Заказывают не только очки, но и другие сувениры. Европа, Турция, Украина, Финляндия, Америка, Канада, Япония, Китай, Казахстан, Алтай, Тыва… По-моему, Африки только нет. Вот даже письмо из Республики Беларусь пришло. Целых восемь страниц написали. Я, правда, пока не читал, мне кажется, что это какие-то сектанты.
Единственная проблема в нашем деле — это почта. Здесь, в Тит-Ары, не знают, как отправлять посылки за границу. В тот раз хотел отправить очки в штат Огайо, а там начальник уволился, новый работник ничего не знает. Из Покровска выходит слишком дорого. Сказали: 2000 рублей! Это дороже, чем сами очки. Поэтому отправляем из Якутска как обычное письмо. Еще оплата изделий иногда затруднялась, но сейчас мы все наладили. Цена за снежные очки зависит от материала и сложности изделия. Бывает много выставок, нас часто туда приглашают. Например, если продашь там 10 штук, то заработаешь 20-25 тысяч рублей.
Здесь хорошо: ты отдыхаешь, плюс еще занимаешься только своим делом, не отвлекаясь на документации, отчеты и тому подобное. Система все-таки нагнетает. По идее, на той работе сотрудникам выдается творческий отпуск на пять лет, если проработаешь 10 лет, с сохранением места работы, но без зарплаты. Я до такого не дошел, но не жалею. Я рад, что сыну здесь хорошо. Он действительно часто болел. Только поправится — и опять заболеет. Пусть пока маленький, побудет на свободе. Там у него было 35 одноклассников, здесь — пять. С теми фактически он встречался только в школе, здесь со всеми тесно дружит. Сделает уроки и сразу бежит к ним, домой забегает только поесть. С другой стороны, когда ты сам по себе — это тормозит. Нет стимула: никто не стоит над душой и не требует результата. При таком раскладе, хочешь или нет, все равно должен сделать свою работу, а здесь такого нет.
В принципе, таким способом обеспечить семью можно, но для этого надо много работать. А если хочешь разбогатеть, то нужно нанять работников. У нас таких планов нет. Это занятие больше для души. Если займешься производством, то не будешь творить. Придется за всем следить, контролировать, бегать по документам. Тем более посторонние люди не отнесутся к делу, как ты сам. Полный цикл работы тоже надо уметь. Например, у сына сперва не получалось, потом со временем он научился и стал работать лучше и быстрее. Мы когда-то выступали на телевидении, а Игоря оставили в Покровске. Тогда он на нас обиделся и сказал: «Почему не взяли меня с собой? Я же тоже с вами работаю». Действительно, это дело нас сплачивает.
В будущем хотим сделать хорошую выставочную работу, а также коллекцию повседневной одежды для молодежи, возможно, для сборных команд Тит-Ары. У нас уже есть небольшая коллекция: футболки, кепки, толстовки с наскальными рисунками здешних мест. Наши дети много где выступали. Родители иногда не могут обеспечить участие своих детей в мероприятиях. Они здесь в основном все техработники. Конечно, если зарплата — 15 000 рублей, они же не потратят 5000 на проезд. Поэтому бывает, что родители отказываются и нам приходится самим все оплачивать. Нашей коллекцией интересуются. Было бы хорошо ее улучшить. Тогда можно было бы выступать где угодно.
Варвара Соловьева: Я не жалею о переезде. Сперва, конечно, я этого не хотела и пыталась держаться за город. Потом, когда приехали сюда, все встало на свои места. Я даже подумала, что надо было переехать раньше. Оказывается, в городе ты не успеваешь насладиться обыденными вещами. Все время куда-то торопишься, крутишься-вертишься, чтобы заработать на жизнь, оплатить аренду. В Якутске мы жили в съемной комнате. На ребенка тоже не хватало времени. Обычно мы оставляли сына у бабушки и ночами ехали в мастерскую. Здесь нам хорошо, спокойнее. Мы с сыном сблизились. А природа — это отдельный разговор. Вокруг одна красота. Ленские столбы рядом. Сметана, творог, молоко, овощи, мясо, рыба — все свежее. Всегда все есть. Из минусов, наверное, это печка. В доме постоянно кто-то должен быть, чтобы ее топить. Поэтому зимой мы всей семьей никуда не выезжаем. Например, на зимние каникулы мы с сыном ездили в город, а муж остался дома. На весенние каникулы должен поехать.
Я сейчас не боюсь остаться без работы. Если глаза и руки целы, то на хлеб заработаю. Планов по переезду в город пока нет. Время покажет. Хотелось бы построить здесь дом, но участков совсем нет. Близлежащие раздали по программе «Дальневосточный гектар». Есть подальше, возле «Заимки». Возможно, там и возьмем. Здесь, конечно, надо развиваться в сфере туризма. Сюда приезжают очень много туристов. Но у нас, как мы выяснили, совсем нет предпринимательской жилки.
Олег Соловьев: Наглости не хватает! (смеется) К нам недавно приезжали журналисты с телеканала «Настоящее время», являющейся оппозиционной платформой. Контент у них такой: показывать проблемы. Если бы они сразу вышли на меня и объяснили, кто такие, я бы их в дом не пустил. Они сперва договорились о съемках в Якутске в кадетской школе, но те им отказали, и они приехали сюда. Пошли в администрацию, там им выдали Варю, а она согласилась. Я у нее спрашивал, что за люди. Она запомнила только то, что их штаб-квартира и руководство находятся в Праге. Я сразу понял, что это «Голос Америки» и «Радио Свобода». Раз согласились, пришлось встретиться.
Варвара Соловьева: Я встретилась с журналистами в Доме культуры, потом меня попросили выйти на улицу и по пути домой рассказать о селе. Я пыталась узнать, какие будут вопросы, тематику передачи, но они лишь отнекивались. Мы боялись, что наше интервью перевернут с ног на голову и выйдет совсем не так, как мы говорили. Однако в результате получилось очень даже хорошо. Мне понравилось. На самом деле, они задавали очень много провокационных вопросов. Нам показалось, что они добивались того, чтобы мы жаловались на жизнь: денег нет, отопления тоже, холодно, деревня вымирает, туалет на улице. В общем, допытывались про одни минусы.
Олег Соловьев, отец: А у нас позитив! Не на тех напали. Нам не на что жаловаться. Все так живут. В комментариях к этому материалу люди спрашивали: «Зачем жить в *опе мира?» У нас тут за забором целых мамонтов и носорогов находят! Выезжаешь на остров, а там толпа туристов. На одном месте все равно не сидишь: выезды, выставки, различные конкурсы, конференции. Жизнь кипит. А так, конечно, было бы отопление, работалось бы продуктивнее. На хозяйство уходит много времени. Например, в городе, если нет времени, мы могли заехать в кафе и поесть, а здесь обязательно надо готовить. Все по распорядку.
В общем, если есть интернет, то можно жить, общаться с миром, работать из любой хижины. А у нас-то город недалеко, всего в трех часах езды.
Игорь Соловьев, сын: Мне здесь нравится. В городе очень плохой воздух, пахнет бензином или соляркой. Никакой свободы. Здесь я каждый день по утрам топлю печку, затем пью чай и иду в школу. Потом, сделав уроки, бегу играть. А в городе я всегда смотрел в телефон. Здесь можно кататься на горках, коньках, лыжах, летом — купаться. Переезжать в город не хочу. Если так случится, то останусь жить у друзей или бабушки.
Варвара показывает местный клуб, где работает
Фото Вадима Скрябина
Автор: Марианна Тойтонова
Источник: